Слова Экклезиаста: «Мертвые мухи портят и делают зловонною благовонную масть мироварника: то же делает небольшая глупость уважаемого человека с его мудростью и честью«, — нашли, думается, свое отражение у Шекспира. Одно из ключевых мест «Гамлета» гласит:
Бывает и с отдельными людьми, Что если есть у них порок врожденный - В чем нет вины, затем что естество Своих истоков избирать не может, - Иль перевес какого-нибудь свойства, Сносящий прочь все крепости рассудка, Или привычка слишком быть усердным В старанье нравиться, то в этих людях, Отмеченных хотя б одним изъяном, Пятном природы иль клеймом судьбы, Все их достоинства - пусть нет им счета И пусть они, как совершенство, чисты, - По мненью прочих, этим недостатком Уже погублены: крупица зла Все доброе проникнет подозреньем И обесславит.
Из несколько невнятного перевода Лозинского не видно, что Гамлет (и Шекспир) на самом деле тоже осуждает эту малую закваску зла в прекрасном человеке.
Но это еще не все параллели. На память приходит «Борис Годунов», известные слова Бориса о совести:
Но если в ней единое пятно, Единое, случайно завелося, Тогда - беда! как язвой моровой Душа сгорит, нальется сердце ядом, Как молотком стучит в ушах упрек, И все тошнит, и голова кружится, И мальчики кровавые в глазах... И рад бежать, да некуда... ужасно! Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.
На мой взгляд, параллель с Шекспиром и Экклезиастом объясняет такую странность у Пушкина, что убийство Царевича именуется «единым пятном», которое «случайно завелося». У Пушкина это «единое пятно», как и Шекспира, призвано объяснить вражду и всеобщее отвращение к Борису.
Роман Вершилло